«Бриллианты в гробу матери», или КГБ против Аркадия Райкина

25 лет назад, 31 января 1998 года, в эфире ТВ-программы «Совершенно секретно» выступила врач-хирург Центральной клинической больницы Прасковья Николаевна Мошенцова, прошедшая путь от фронтовой медсестры до заведующей отделением «Кремлевки». Ее пациентами были государственные и политические деятели, а также представители творческой элиты. Мошенцова, в частности, рассказала историю, в связи с которой, по ее мнению, великий советский артист Аркадий Райкин перенес инфаркт. Якобы его причиной стали сокровища, обнаруженные кагэбэшниками в гробу его матери.

После выпуска передачи разразился скандал. Выяснилось, что устами завотделения «Кремлевки» была обнародована сплетня, запущенная еще в 1970-е годы. И меня, журналиста газеты «Совершенно секретно», делегировали выяснить, откуда «растут ноги» и что случилось на самом деле. Так я познакомился с актрисой Ленинградского театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина Ириной Леонидовной Петрущенко. Она подтвердила, что инфаркт у Аркадия Исааковича действительно был. Но по другой причине.

Так появилось это небольшое интервью.

«АРЕСТОВАН С МЕШКОМ ЗОЛОТА»

- Ирина Леонидовна, у вас есть версия, откуда взялась эта байка?

– Не смею судить о профессиональных качествах доктора П.Н. Мошенцовой, но, судя по передаче, она активно использовала дезинформацию, запущенную в те годы. Между прочим, она сама подтвердила, что ее муж был офицером КГБ. Значит, еще тогда – тридцать лет назад – он вложил эту дезу в ее уста, чтобы она разнесла это по «Кремлевке».

По ее словам, мать Райкина завещала похоронить ее на исторической родине - в Израиле... Но, как известно, Елизавета Борисовна Гуревич-Райкина родилась в Риге. В 1965-м мы всем театром присутствовали на ее похоронах на Преображенском кладбище в Ленинграде, а слух пошел гулять по стране через несколько лет после похорон, точнее, в 1968 году...

Мошенцова заявила, цитирую: «В аэродроме (она так и сказала - "в аэродроме") несли цинковый гроб еле-еле шесть человек. Кто-то приказал: «вскройте». Вскрыли, а там – труп матери, золото, бриллианты... Райкина вызывали на Лубянку, два месяца он был в жуткой депрессии...» Цинизм высшей пробы. Да и инфаркт Аркадий Исаакович получил совершенно по другому поводу.

– Но такие слухи действительно расползлись по стране?

– Просто жуткие. Мать моя лежала в Киеве в больнице, и моя взбалмошная тетка прибежала в палату с криком: «Как мне жалко Ирочку! Райкина сегодня сняли с поезда пограничники. Он пытался вывезти в Израиль гроб с телом матери, нафаршированный драгоценностями». Об этом ей сказал сосед, начальник милиции.

– Еще говорили, что он погиб – «заживо сгорел на даче после какой-то пьянки»...

– Какая чушь! Райкин вообще не употреблял алкоголя. У нас театр был непьющий и некурящий, недаром его прозвали «монастырем». Так и говорили: «А-а, монастырский театр приехал!»

РАЙКИН И АНТИСОВЕТСКИЙ ПОДПОЛЬНЫЙ ЖУРНАЛ

– В семидесятые – восьмидесятые годы казалось, что Аркадий Исаакович – один из самых благополучных людей. Народный артист СССР, Герой Соцтруда, лауреат премий. Безгранично любим народом, обласкан властью...

– Обласкан? Неправда. На самом деле сила народной любви была такова, что его просто не смогли «стереть в порошок». Поэтому и старались ужалить побольней – ведь эти слухи запускали профессионалы. На что наш народ реагирует негативно? На измену Родине, на аморалку, пьянство, ну и, разумеется, на богатство...

Причем слухи слухами, а неприятности у Райкина были настоящие. Например, в течение нескольких лет Москва была для нас закрытым городом. Не было ни одного спектакля, чтобы что-нибудь не вырезали, не вымарали. Бесконечные палки в колеса, нескончаемая нервотрепка, немыслимая цензура. Аркадий Исаакович все время вынужден был лавировать, что-то изобретать, обходя острые углы. Капстраны для театра были закрыты – чиновники не желали экспортировать сатиру на советский образ жизни.

– Как Райкин на это реагировал?

– К сожалению, в те годы в спектаклях Райкина больше слез было, чем смеха. Он очень переживал, говорил: «Они хотят меня уничтожить!» А инфаркт он получил в результате чего? Помните, Салтыков-Щедрин сказал: «Я люблю Россию до боли сердечной». Вот так и Аркадий Исаакович любил свою отчизну до боли сердечной и все делал во благо народа. Вы не представляете, сколько писем он получал, скольким людям помог. И я из провинции приехала. Он мне все дал. Для меня Райкин – это школа мировоззрения. А театр создал какой! Ведь нас было всего тринадцать актеров. Весь штат – тридцать человек. Это была одна семья...

– И что, в КГБ не знали, что такой журнал не существует в природе?

– Ну что вы, конечно, знали. Но было такое время... Простой пример. Когда Рома, жена Райкина, случайно увидела у меня том «В круге первом» Солженицына, она встала передо мной на колени и заплакала: «Ира, твоей дочке три года. Ты получишь пять лет лагерей». Это был 68-й год...

Евтушенко и Аксенова сразу вывели из редколлегии журнала «Юность», Табакову и Ефремову запретили спектакль «Двое на качелях». Запретить Аркадия Исааковича было нельзя, его можно было только скомпрометировать. Тогда и были запущены эти «утки». Не только он, многие от них пострадали. Одновременно пустили слухи, что Утесов "спрятал бриллианты в могиле жены", знаменитого джазового трубача Эдди Рознера, отсидевшего 17 лет в наших лагерях, якобы «поймали» на советской границе, хотел, мол, «сбежать к империалистам».

«В ЦК НЕТ НЯНЕК – СИДЕТЬ НА КАЖДОМ СПЕКТАКЛЕ»

– Райкин понимал, что у него есть враги, и довольно влиятельные?

– А как же! Как же этот «Паганини эстрады», как его называли за рубежом, мог не понимать – со своим умом, со своей гражданственностью. Со своим патриотизмом. Он шел на все эти конфликты сознательно. Но, к несчастью, от них всегда оставалась отметина – рубцы на сердце.

1970 год. Мы только что отрепетировали пьесу Леонида Лиходеева «Плюс-минус», ее принял наш ленинградский цензор Владимир Липатов, замечательный человек, благоволивший театру и «не замечавший» некоторые наши, как тогда говорили, антисоветские выпады. Нас пригласили в Москву на целых два года... После первого же спектакля в Москве мой приятель и мой муж сказали: «У нас такое впечатление, что вот-вот приедет «воронок» и всех вас увезет».

– Что ж в нем было такого крамольного?

– В одном из монологов так виртуозно были подобраны цитаты из сочинений вождя нашего пролетариата – о каждом отрицательном явлении в советской жизни, что когда Аркадий Исаакович произносил это вслух, всем казалось – страшная крамола. А Райкин гениально выдерживал паузу и говорил: «Ленин». Эффект был потрясающий. Помню, на спектакле побывали пятьдесят старых большевиков, живущих в Доме ветеранов. Когда они услышали цитаты и этот монолог, который было невозможно слушать без спазмов в горле, они поклонились Аркадию Исааковичу: «Спасибо, что вы храните заветы Ленина».

И вдруг на репетицию врываются одиннадцать человек – из ЦК, из обкомов, из Главлита. Наверное, и из КГБ. Без стука, и заставляют Райкина читать лиходеевский монолог. После этого текст начали кромсать. И когда им показалось, что они одержали победу, Аркадий Исаакович громко произнес: «Я не буду выходить на сцену под звук собственных шагов!» А кто-то из них ответил: «А в ЦК нет нянек, чтобы сидеть на каждом спектакле!»

Когда они ушли, Райкин сказал: «У меня сердечный приступ». Инфаркта еще не было, ему казалось, что он пойдет к Шауро (был тогда такой идеолог в ЦК КПСС), и все встанет на свои места. Он ходил два раза, Шауро говорил о чем угодно, но даже слова о спектакле не дал вставить. Тогда Райкин понял, что все давно решено на самом верху. Нам сказали: «Отыграйте свои шесть проданных спектаклей и вон из Москвы!»

Вот тогда у него случился настоящий инфаркт...